Отчет домашнего комитета
Отчет Комитета Нового дома об условиях проживания соискателей статуса убежища, в государственном общежитии Тамбах-Дитарц, 31.03.1998, архив Совета по делам беженцев Тюрингии.
Перевод на немецкий язык отчета Комитета Нового дома об условиях проживания соискателей статуса убежища в государственном общественном приюте Тамбах-Дитарц, 4.4.1998, архив Совета по делам беженцев Тюрингии.
Этот документ является одним из многих отчетов Комитета Нового дома. Комитет был создан 31.03.1998, в тот же день был написан этот отчет. Комитет состоял из группы активистов лагеря из разных стран. Они сформировали комитет как рабочую группу Совета по делам беженцев Тюрингии, чтобы к ним, как к членам организации, относились серьезнее. Многие из членов Комитета уже были политически активны в своих странах и использовали свой опыт организации протестов. Некоторых активистов можно увидеть в документальном фильме Каравана. Они писали свои отчеты на английском или французском языках, а Совет по делам беженцев вскоре перевел этот отчет на немецкий.
Русский перевод
- Введение
«Новый дом» в Тамбах-Дитарце — это место, где люди, запросившие убежище, очень страдают. Наши жизненные условия достойны сожаления, и это больше, чем тюрьма.
- Наша социальная среда
Наши социальные работники — это наши матери, которым мы постоянно должны объяснять свои проблемы, чтобы они могли помочь нам их решить. Но, к сожалению, они наши главные шпионы и создают нам все более жесткие условия жизни. В конце концов, мать, не любящая своего ребенка, довольно легко может его убить. Вместо того, чтобы заботиться и контролировать, что мы едим в столовой, они не думают, что это вообще имеет какое-либо значение и выдают нам продукты с истекшим сроком годности.
- Гигиена в лагере
Мы живем в грязном доме, и им плевать на наше здоровье, потому что туалеты и коридоры убирают не каждый день, а только 2 или 3 раза в неделю, хотя в здании нас больше 500 человек. В этих условиях мы не можем не болеть, а когда вы заболеваете, у них одно и то же лекарство и тем, у кого болит голова, и тем, у кого болит живот, и тем, кто простужен. Возьмем пример трех наших братьев, которые заболели. Они пошли к врачу, и он дал им всем одинаковые таблетки. Первый: мужчина X, он поскользнулся во время прогулки зимой, упал и у него болела голова. На следующее утро он пошел к врачу, который дал ему 2 таблетки с надписью «Берлозин». Мужчина Y пошел к врачу с ринитом. Тот дал ему 2 таблетки берлозина. У мужчины Z были боли в животе, и он получил те же таблетки. Еще один из наших братьев во время игры повредил колено – врач дал ему бинт, чтобы перевязываться, это не помогло – колено болит до сих пор. Пронаблюдав это все, мы пошли в социальную службу, чтобы рассказать, что происходит. Ответ мы получили такой: тут в Тамбахе для нас есть только берлозин. Еще, кстати, на случай пожара в здании у нас нет никаких средств, чтобы с ним бороться, есть огнетушители, но они не заполнены. Это реально плохо.
- Наша еда
Столовая, где мы едим и которая должна быть чистой, вся покрыта грязью. Она открывается в 7 утра на завтрак, состоящий из хлеба, масла, джема с заканчивающимся сроком годности (несколько недель до истечения) и молока, разбавленного водой. Обед всегда начинается в 11 утра и всегда состоит из риса и картошки с соусом, плюс кремовый десерт или йогурт – всегда с истекающим сроком годности. Например, у йогурта, выданного нам 24.03.1998 срок хранения истекал 27.03.1998. Есть и другие примеры. А на ужин, как всегда, хлеб и сардины, и плюс иногда яблоко.
- Транспорт
Чтобы съездить из лагеря в город, три раза в день ходит автобус, билет стоит 1,5 немецкие марки. Но билет до Готы (там находится полиция по делам иностранцев), чтобы продлить наши удостоверения личности, стоит 40 марок туда и 40 обратно. Вот только вся наша финансовая поддержка составляет 80 немецких марок в месяц.
- Заключение
Лагерь беженцев в Тамбахе Новый дом — это место, где люди очень страдают. Нужно очень внимательно отнестись к этому лагерю и условиям проживания в нем. (Перевод Совета по делам беженцев Тюрингии)
Что вы заметили в этом письме?
Какая часть кажется вам важной, а какая нет?
Какие вопросы вы задаете себе после прочтения?
Конечно, вы также можете отправить свой комментарий анонимно. В функции комментариев введите - в имени и -@gmail.com в адресе электронной почты.
Kommentar hinzufügen
Kommentare
Смесь очень личных примеров и переживаний, а также радикальных образов, таких как мать, убивающая своего ребенка, может очень хорошо проиллюстрировать отчаяние и бессилие, которые, должно быть, чувствовали эти люди. В то же время меня поразило то, как фактическая репрезентация вкраплена в эти сильные, эмоциональные образы. Думаю, просители убежища выбрали такой стиль письма для достижения максимально возможного эффекта. Однако особенно требование большего внимания в конце текста кажется мне недостаточным ввиду того, что описано в докладе.
Это заставило меня лично осознать, как мало я знаю об условиях жизни беженцев в моей родной деревне и как мало я это игнорирую.
Я заметил, что многие описания сосредоточены на условиях жизни и меньше на структурных аспектах процедуры предоставления убежища в Германии или размещении в изолированном лагере. Язык письма обходится без абстрактных терминов или теоретической классификации, а описывает повседневную жизнь на примерах из реальной жизни. Однако из описаний не выводится каталог требований, а скорее косвенно указываются возможные улучшения.
После прочтения я задался вопросом, кто авторы, как сформировалась группа комитета и какой политико-биографический опыт смогли привнести члены в организацию протеста.
Я не имею отношения к месту. Я узнал его историю благодаря работе Эмилии.
Меня особенно раздражала позиция социальных работников. Насколько мне известно, социальные работники всегда выступают в двойственной роли, в которой они, с одной стороны, являются представителями государственных структур, а с другой стороны, заботятся об индивидуальном благополучии своих клиентов. Однако, согласно отчету, это основное противоречие кажется разрешенным в ущерб беженцам, которые воспринимают социальных работников враждебно. Меня очень интересовал бы вопрос о причине такого восприятия. Было ли это из-за действительно проблематичного отношения со стороны социальных работников, была ли амбивалентность роли недостаточно сообщена, или были другие причины?
Вторым раздражающим моментом является обеспечение продуктами питания, не столько несоблюдение срока годности, сколько скудное снабжение фруктами и овощами.
Меня удивило постоянное чередование субъективного опыта и нормативного описания жизни в приюте с довольно трезвым описанием событий. Создается впечатление, что автор писал текст в разном настроении.
Я думаю о сравнении социальных работников с матерями. Мать, которая убивает своего ребенка – это жестокая метафора. Сюда подходит? Так или иначе, это сравнение подчеркивает, насколько уязвимыми и беспомощными должны были себя чувствовать авторы доклада. Сравнивая своих социальных работников с матерями, они в то же время уподобляют себя детям, что очень ярко передает их бесправие и инфантилизацию через лагерные структуры. На мой взгляд, это сравнение показывает, насколько мало свободы действий и возможностей для улучшения своего положения имели сами беженцы в 1998 году в лагере Тамбах.
Я вырос в деревне всего в 5 км от лагеря с 2002 года, но узнал о его истории как лагеря для беженцев случайно в 2020 году, когда я исследовал расистское насилие в 1990-х годах